На взводе направляюсь в дом Байсаровых. Перед входом заставляю себя вдохнуть и выдохнуть несколько раз подряд, сначала коротко и быстро, потом глубже и спокойнее, чтобы усмирить бушующие эмоции. Это всегда помогало, помогло и сейчас. Я появляюсь среди скорбящих уже со спокойным и вежливым выражением на лице.

Откровенно говоря, я не скорблю по Байсарову ни капли: думаю, отец не ошибся в своих выводах насчет него и был в своем праве устранить угрозу. Выбор невелик: либо ты, либо тебя. Принимать решения нужно быстро, переступая через мираж привязанностей и сентиментальности.

Но все же с семьей Байсаровых мы считались кем-то вроде довольно близких приятелей, поэтому я считаю нужным выразить соболезнования, хоть больше и не держу в голове распоряжения отца насчет того, чтобы разузнать что-то. Я нахожусь в доме Байсаровых довольно долго, немного разговаривая со всеми. Как водится, покойного обсуждают, как великого человека, с уходом которого этот мир потерял многое. Прислушиваюсь к тому, о чем говорят. Ходят ли слухи, что гибель была неслучайной? Да, есть немного таких мнений, но они мелькают лишь изредка. Тоже самое можно сказать про любого другого видного человека, попавшего в автомобильную аварию. Люди отца постарались, обставив все, как надо. Перемещаюсь по дому. Айбику не видно. Может быть, отправилась к себе или утешает одну из младших сестер? Решив, что я выполнил свой долг, неторопливо делаю еще один круг, решив, что выполнил свою роль и могу проститься с вдовой, уехать обратно.

Вернуться к Лиле.

При этой мысли уголки губ невольно приподнимаются, приходится удерживать их силой, чтобы не выглядеть веселящимся в трагический вечер. Внезапно я слышу жаркий шепот. Кто-то зовет меня по имени.

– Ратмир!

Шепоток доносится из коридора, в котором свет приглушен. Я поворачиваюсь на звук голоса, моего запястья касаются женские пальцы. Айбика, догадываюсь я. Она тянет меня за собой и бросается на шею, томно прижимается всем телом. Я сдержанно обнимаю ее в ответ.

– Сожалею о твоей утрате, – после этих слов я отстраняю Айбику от себя.

– В чем дело, Ратмир? Ты больше не хочешь…

Айбика не договаривает, но по блеску ее глаз я догадываюсь, на что она намекает. Предлагает себя. Гордости этой девице хватило ненадолго.

– Я бы не отказалась от небольшого утешения, – намекает прямо.

– Извини, не выйдет.

Я качаю головой. Пристальный, полный внимания взгляд Айбики ползет по моему лицу и спускается на шею. Она видит тоже самое, что и отец замемтил, следы засосов, оставленных Лилий. Они красуются довольно низко, у самой линии плеч, но края следов предательски выглядывают из-под воротника рубашки.

– Развлекался? – прямо спрашивает Айбика.

В ее голосе проскальзывают оскорбленные нотки. Она обижена, что я отказался быть с ней и провел время с другой. Решаю расставить все точки над i и сказать, как есть, чтобы проблем было меньше. С Лилей и так все очень хрупко, тонко и невесомо. Не хочу добавлять к нашей ситуации испытания на твердость в виде ревности и проблем с другими девицами.

К тому же я окончательно рассорился с отцом, демонстративно отказался участвовать в его играх. Теперь нет необходимости изображать заинтересованность Айбикой. Говорю, как есть:

– Нет, не просто развлекался. Все гораздо серьезнее. У меня есть девушка.

– Ах… Ты типа в отношениях?

– Да.

– Жаль! Передумаешь, дай знать! – роняет равнодушно и добавляет. – Кое-кто хочет с тобой поболтать.

– Я тороплюсь, Айбика.

– Это не займет много времени!

Айбика утягивает меня вдаль по коридору и подталкивает в спину ладонью, прижимается ко мне пышной грудью и шепчет на ухо, лизнув языком щеку. Мне становится противно от показного сексуального жеста, полного намеков. Я отстраняю ее от себя и придерживаю за запястье.

– Кажется, ты не поняла? Я говорил серьезно. Развлекаться с тобой я не планирую.

Дверь комнаты неожиданно распахивается. Лицо Айбики принимает немного насмешливое выражение:

– Успокойся, красавчик. Я не собираюсь с тобой трахаться! – скорчив гримаску, похожую на рожицу мартышки, она говорит в комнату. – Я его привела.

– Хорошо… – слышится мужской голос.

В дверном проеме появляется мужчина. Узнаю его мгновенно.

Дауд…

Что ему от меня надо?!

Глава 41

Ратмир

Я не удивлен. Отец говорил, что Дауд объявился. Но видеть воочию того, от кого хотели избавиться заодно с главной целью всегда не так приятно. Возникает ощущение, что заглядываешь в глаза человеку и на дне его зрачков видишь призрачные тени смерти, которая ускользнула в последний миг.

– Можешь идти, – он кивком отпускает Айбику. – Будь хорошей девочкой и поддержи мать. У нее, кажется, начался приступ острой изжоги при виде меня. Отвлеки.

– Как скажешь, братец. Как скажешь! – немного нараспев отвечает Айбика.

Она уходит, умудряясь выделывать бедрами сексапильные восьмерки даже под кроем просторного черного платья.

– Нравится моя сестра? – ухмыляется Дауд. – Айбика нравится всем. Не будь она моей сестрой по отцу, натянул бы ее давным-давно!

Он отступает вглубь комнаты и кивает:

– Проходи, есть разговор.

Немного помедлив, я все же вхожу. Дауд двигается по кабинету уверенно, его поступь и повадки напоминают повадки хозяина, пребывающего на своем законном месте. Он высокий и жилистый, у него узкое, смуглое лицо. Короткая бородка делает его лицо еще острее, острый взгляд близко посаженных глаз насторожен. Он напоминает хитрого шакала, есть в его чертах что-то хищное и очень опасное. Поневоле я напрягаюсь еще больше и начинаю думать: так ли случайно Дауд остался в живых, когда ему тоже грозила гибель?

Вот черт… Я же не хотел больше участвовать в играх отца. Не хотел этого!.. Но мысленно задумываюсь и подмечаю штрихи, делая выводы.

– Выпьешь? – предлагает Дауд.

– Откажусь. Я за рулем без водителя.

– Неужели с твоими связями и не разрулил бы небольшой косяк? – интересуется он.

– Не всегда хочется светить фамилией. Иногда кажется, что я исчерпал лимит. Если нет неприятностей, нет причин прибегать к фамилии.

– У тебя хотя бы есть право выступать под фамилией отца, – рассуждает Дауд. – Мое сходство с погибшим отцом налицо, но никому и в голову не приходит назвать меня его наследником! – прямо заявляет он, играя открыто.

– Бастарды редко становятся наследниками. Но разве ты не был правой рукой Байсарова?

– Был, – кивает Дауд. – В моих руках есть много полезных ниточек и ни одной возможности прямо взять причитающееся.

– Уверен, что отец не включил тебя в свое завещание?

– Уверен. Вдова заранее об этом позаботилась. Она смирилась с тем, что отец возвысил меня по карьерной лестнице, но настояла на том, чтобы в завещании отец ни следа не оставил обо мне.

– Что ж, значит, вдова Байсарова умеет убеждать.

– Еще бы… Она тоже из влиятельной семьи и пустила в ход все ресурсы, чтобы не допустить и малейшего шанса на разбазаривание общего имущества на незаконнорожденного сына. Забавно, да? У Байсарова единственный сын, но не признан официально.

– Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему, – процитировал я знаменитые строки. – Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться со сложностями. Но почему этот разговор ты решил вести со мной? Разве я твой друг или близкий человек, с которому ты решил излить душу?

– Ни то, ни другое. Но всегда есть возможность завести новые полезные и крепкие связи взамен утерянных! – предлагает Дауд. – Присядь, пожалуйста…

Он машет ладонью в сторону гостевого диванчика, а сам занимает место во главе стола, стоящего в центре кабинета Байсарова. Думаю, Дауд – тот еще хитрый шакал, корчит из себя недооцененного и обиженного, но повадки у него, как у хозяина положения.

Хочется уйти.

Черт побери, я не должен в это влезать! Отец всегда плотно общался с Байсаровым, я лишь поддерживал связь и общение, как семьей любого из других знакомых отца. Но сейчас мы поссорились, я избавлен от необходимости держать ради него лицо.